![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Как косатку назовете…
Косатка (Orcinus orca) до сих пор формально считается одним видом. Но это просто потому, что в действительности там намешана такая куча подвидов, экотипов, рас и форм, что систематикам просто лень разбираться во всей этой каше, и они скрепя сердце называют ее группой видов, которая "скорее всего будет разделена на несколько в ближайшем будущем" (это будущее длится уже лет десять, а то и больше).
Самые известные формы, или экотипы, косаток обитают в северной части Тихого океана. Их открыли еще в 70-х годах прошлого века. Одна из них питается преимущественно рыбой, а другая охотится на тюленей, дельфинов и китов; косатки разных форм никогда не общаются и не скрещиваются друг с другом. Они различаются поведением и социальной структурой: первая форма живет стабильными матрилинейными семьями, в которых животные остаются на протяжении всей жизни, а косатки второй формы часто покидают свои семьи и объединяются с неродственными особями. Есть между ними и внешние различия.
Рыбоядные и плотоядные косатки – найдите десять отличий.
По-английски эти две формы традиционно называются "resident" и "transient", потому что в Британской Колумбии, где их тогда изучали, рыбоядные косатки появляются гораздо более предсказуемо, чем плотоядные. Потом выяснилось, что это не везде так, и что "резидентные" могут перемещаться на огромные расстояния, но термины уже прижились. По-русски их чаще называют как раз "рыбоядные" и "плотоядные", но это тоже приводит к некоторой путанице, так как рыбоядные и плотоядные экотипы есть и в других частях света, причем они могут быть совершенно не родственны северотихоокеанским.
Например, в Антарктике выделяют косаток типа "А", которые держатся поодаль от льдов и охотятся на китов, две ледовые формы – плотоядных охотников на тюленей типа "В" и рыбоядных типа "С", и субантарктический тип "D". Ледовые формы отличаются от всех прочих характерной окраской – они не черные, а серые, а друг от друга – формой и размером заглазничного пятна. Кроме того, косатки типа "С" очень маленькие, практически пигмеи по сравнению с другими экотипами.
Косатка типа "В" охотится на тюленя (фото из Википедии).
А в северной Атлантике ситуация еще более запутанная. Самая частая добыча норвежских и исландских косаток – это сельдь. У них даже есть специальный "карусельный" метод охоты – чтобы не гоняться за каждой мелкой рыбешкой, они плавают вокруг косяка, сбивая его во все более плотный шар, а потом резко бьют хвостом и спокойно собирают оглушенную рыбу. Но некоторые группы, обычно мирно кормящиеся сельдью, периодически бывали замечены в охоте на тюленей и дельфинов. Похоже, что здесь разделение по пищевым привычкам идет между разными группами, а не между популяциями, как в северной Пацифике и Антарктике.
Исландские косатки внешне мало отличаются от камчатских.
Когда во всем этом многообразии попытались разобраться генетики, обнаружилась интересная вещь. Наиболее отличающейся от всех других формой оказались "транзитные", то есть плотоядные косатки северной Пацифики. Получается, что "резидентные" рыбояды генетически ближе к норвежским и исландским, а также к антарктическим косаткам (включая плотоядные формы "А" и "В"), чем с живущим с ними бок о бок плотоядным "транзитникам".
Все это очень интересно ученым-косатоковедам и фанатам косаток во всем мире, но, к сожалению, у этой задачки есть и практическая составляющая. Косаток у нас в Охотском море ловят для продажи в китайские океанариумы (на бумаге это называется "отловом для культурно-просветительских целей"). Чтобы обосновать эти отловы, институт ВНИРО прикидывает численность косаток и говорит "их много, ловить можно". По закону, разные популяции и формы косаток нужно оценивать по-отдельности, так как они не скрещиваются друг с другом. Но вот беда – ответственные за китообразных сотрудники этого института не верят в существование разных форм. Сами они никогда не занимались косатками, но в их картине мира просто нет места ситуации, когда в одном регионе обитают две нескрещивающихся формы одного вида, и десятки научных статей ничего не стоят по сравнению с их убежденностью в правоте собственного здравого смысла.
Возможно, одна из причин тут – то, что у этих форм нет нормальных русских названий, из-за чего возникает постоянная терминологическая путаница. "Резидентные" и "транзитные" не подходят, так как резидентные зачастую перемещаются так же далеко и быстро, как транзитные. "Рыбоядные" и "плотоядные" не подходят, так как рыбоядными и плотоядными могут быть и другие формы, в том числе скрещивающиеся друг с другом, как норвежские и исландские. "Рыбоядные косатки северной части Тихого океана" и "плотоядные косатки северной части Тихого океана" звучат немного длинновато. В популярных лекциях я иногда называют их косатками-кроманьонцами и неандертальцами, так как у них действительно довольно схожая ситуация с этими двумя формами человеков. Но для наших оппонентов это не прокатит – они и без того уже обвиняют нас в антропоморфизме. Как же нам их назвать? Мы давно ломаем над этим голову, но так до сих пор ничего путного и не придумали. Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи?
Самые известные формы, или экотипы, косаток обитают в северной части Тихого океана. Их открыли еще в 70-х годах прошлого века. Одна из них питается преимущественно рыбой, а другая охотится на тюленей, дельфинов и китов; косатки разных форм никогда не общаются и не скрещиваются друг с другом. Они различаются поведением и социальной структурой: первая форма живет стабильными матрилинейными семьями, в которых животные остаются на протяжении всей жизни, а косатки второй формы часто покидают свои семьи и объединяются с неродственными особями. Есть между ними и внешние различия.
Рыбоядные и плотоядные косатки – найдите десять отличий.
По-английски эти две формы традиционно называются "resident" и "transient", потому что в Британской Колумбии, где их тогда изучали, рыбоядные косатки появляются гораздо более предсказуемо, чем плотоядные. Потом выяснилось, что это не везде так, и что "резидентные" могут перемещаться на огромные расстояния, но термины уже прижились. По-русски их чаще называют как раз "рыбоядные" и "плотоядные", но это тоже приводит к некоторой путанице, так как рыбоядные и плотоядные экотипы есть и в других частях света, причем они могут быть совершенно не родственны северотихоокеанским.
Например, в Антарктике выделяют косаток типа "А", которые держатся поодаль от льдов и охотятся на китов, две ледовые формы – плотоядных охотников на тюленей типа "В" и рыбоядных типа "С", и субантарктический тип "D". Ледовые формы отличаются от всех прочих характерной окраской – они не черные, а серые, а друг от друга – формой и размером заглазничного пятна. Кроме того, косатки типа "С" очень маленькие, практически пигмеи по сравнению с другими экотипами.
Косатка типа "В" охотится на тюленя (фото из Википедии).
А в северной Атлантике ситуация еще более запутанная. Самая частая добыча норвежских и исландских косаток – это сельдь. У них даже есть специальный "карусельный" метод охоты – чтобы не гоняться за каждой мелкой рыбешкой, они плавают вокруг косяка, сбивая его во все более плотный шар, а потом резко бьют хвостом и спокойно собирают оглушенную рыбу. Но некоторые группы, обычно мирно кормящиеся сельдью, периодически бывали замечены в охоте на тюленей и дельфинов. Похоже, что здесь разделение по пищевым привычкам идет между разными группами, а не между популяциями, как в северной Пацифике и Антарктике.
Исландские косатки внешне мало отличаются от камчатских.
Когда во всем этом многообразии попытались разобраться генетики, обнаружилась интересная вещь. Наиболее отличающейся от всех других формой оказались "транзитные", то есть плотоядные косатки северной Пацифики. Получается, что "резидентные" рыбояды генетически ближе к норвежским и исландским, а также к антарктическим косаткам (включая плотоядные формы "А" и "В"), чем с живущим с ними бок о бок плотоядным "транзитникам".
Все это очень интересно ученым-косатоковедам и фанатам косаток во всем мире, но, к сожалению, у этой задачки есть и практическая составляющая. Косаток у нас в Охотском море ловят для продажи в китайские океанариумы (на бумаге это называется "отловом для культурно-просветительских целей"). Чтобы обосновать эти отловы, институт ВНИРО прикидывает численность косаток и говорит "их много, ловить можно". По закону, разные популяции и формы косаток нужно оценивать по-отдельности, так как они не скрещиваются друг с другом. Но вот беда – ответственные за китообразных сотрудники этого института не верят в существование разных форм. Сами они никогда не занимались косатками, но в их картине мира просто нет места ситуации, когда в одном регионе обитают две нескрещивающихся формы одного вида, и десятки научных статей ничего не стоят по сравнению с их убежденностью в правоте собственного здравого смысла.
Возможно, одна из причин тут – то, что у этих форм нет нормальных русских названий, из-за чего возникает постоянная терминологическая путаница. "Резидентные" и "транзитные" не подходят, так как резидентные зачастую перемещаются так же далеко и быстро, как транзитные. "Рыбоядные" и "плотоядные" не подходят, так как рыбоядными и плотоядными могут быть и другие формы, в том числе скрещивающиеся друг с другом, как норвежские и исландские. "Рыбоядные косатки северной части Тихого океана" и "плотоядные косатки северной части Тихого океана" звучат немного длинновато. В популярных лекциях я иногда называют их косатками-кроманьонцами и неандертальцами, так как у них действительно довольно схожая ситуация с этими двумя формами человеков. Но для наших оппонентов это не прокатит – они и без того уже обвиняют нас в антропоморфизме. Как же нам их назвать? Мы давно ломаем над этим голову, но так до сих пор ничего путного и не придумали. Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи?
no subject
Нескрещиваемость - это, конечно, хорошо, но ведь она во многом обусловлена у косаток, как и у людей, культурными традициями... Какие-нибудь эвенки и юкагиры обычно тоже не скрещиваются ("в дикой природе", хе-хе), хотя и живут бок-о-бок, и по чертам лица их можно хорошо отличать (после должной тренировки, конечно; впрочем, человеку с улицы и плавники косаток тоже покажутся одинаковыми, как и лица всех народов Крайнего Севера). Экотипы - так ведь они и у людей по сути экотипы: китобои, рыболовы, охотники, оленеводы, каждый народ специализируется по большей части в чём-то одном. Не стоит ли и экотипы косаток называть просто народами?
no subject
Кстати, существует мнение, что некоторые особо отличающиеся племена людей, типа пигмеев, таки являются скорее отдельными видами, и не разделяют нас только из соображений политкорректности. А транзитные косатки отделились от прочих, по некоторым оценкам, около 700 тыс лет назад - это раньше, чем появились неандертальцы.
no subject
Я бы сказал, что термина "народ" нет в МКЗН, и потому мы не можем его выделить с присвоением латинского названия и прочего. Однако антропологи, например, генетически уже научились отличать даже представителей очень близких народов (не так давно была крупная работа как раз про население Восточной Европы - там даже вполне достоверно русских и украинцев различают; отличия, конечно, мизерные, но всё же методика уже достигла такой разрешающей способности). Так что с точки зрения генетиков народ - это некая более-менее чётко генетически обособленная группа внутри вида, что важно, реально существующая.
Так что то, что мы не можем выделить систематическую категорию "народ" (у людей ли, у косаток), - скорее следствие несовершенства МКЗН и сопутствующих вещей, нежели какая-то реальная невозможность.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject